Близнец тряпичной куклы - Страница 3

— Никогда еще не было такой войны, и моли Сакора, чтобы и в будущем не случилось, — говорил он, глядя в огонь костра на привале, словно мог увидеть в нем своих павших товарищей. — В великий миг волшебники встали плечом к плечу с воинами, чтобы отразить черных некромантов Пленимара.

Рассказы Агажара о тех давних временах вызывали у Айи кошмары. Созданный некромантами демон — старый волшебник называл его дирмагносом — оторвал ему левую руку.

Но как ни ужасны были события тех дней, Айя снова и снова расспрашивала Агажара, потому что только так могла хоть что-то узнать о том, откуда взялась странная глиняная чаша.

За все годы, что Айя знала Агажара, он ни разу не расстался с чашей. «Военная добыча», сказал он с мрачным смехом, когда в первый раз показал ее Айе.

Однако ничего больше, кроме того, что чашу нельзя уничтожить и что о ней не должен узнать никто, кроме следующего Хранителя, Агажар ей не открыл. Вместо этого он старательно обучал Айю сложным заклинаниям, охранявшим чашу, и требовал от ученицы бесконечных упражнений в них, пока Айя не научилась снимать и налагать их в мгновение ока.

— Хранительницей после меня будешь ты, — говорил он ей, когда Айя начинала проявлять нетерпение. — Тогда все и поймешь. И позаботься о том, чтобы выбрать себе достойного преемника.

— Но откуда я узнаю, кого выбрать?

Агажар улыбнулся и стиснул руку Айи, как тогда, при первой встрече на рынке.

— Положись на милость Светоносного. Ты будешь знать.

Так и случилось.

Сначала Айя не могла удержаться от того, чтобы не допытываться: где Агажар нашел чашу, кто ее сделал и зачем, но старый волшебник оставался непреклонным.

— Потерпи. Придет время тебе взять на себя долг Хранительницы, тогда я и расскажу тебе все, что мне известно.

К несчастью, очередь Айи хранить чашу наступила неожиданно для них обоих. Айя еще только вступила в свое второе столетие, когда погожим весенним днем Агажар упал мертвым на улице Эро. Только что он обсуждал с Айей достоинства нового заклинания превращения, которое недавно создал, как вдруг рухнул на землю, прижав руку к груди, в мертвых глазах застыло выражение легкого удивления.

Так и случилось, что молодая по меркам волшебников — едва перевалившая за сотню — Айя стала Хранительницей, не знающей, ни что она хранит, ни зачем. Она сдержала клятву, данную Агажару, и стала ждать, когда Светоносный укажет ей на преемника. Сменилось два поколения, через руки Айи прошло много талантливых учеников, но ни одному из них она и словом не обмолвилась о чаше.

Сбылось и предсказание Агажара: Айя с первого взгляда узнала в Аркониэле будущего Хранителя, увидев играющего в саду родительского дома мальчика. Тогда, пятнадцать лет назад, еще ничему не обученный Аркониэль уже мог заставить яблоко висеть в воздухе и гасил свечу усилием мысли.

Как ни молод был тогда Аркониэль, Айя рассказала ему то немногое, что знала о чаше, сразу же после обряда, связавшего их как наставницу и подмастерье, и обучила охранным заклинаниям. Тем не менее, как и велел ей Агажар, пока она сама несла груз ответственности.

За прошедшие годы Айя стала смотреть на чашу как на обузу, хотя и священную; все изменилось месяц назад, когда зловещий предмет стал преследовать ее во сне. Жуткие запутанные кошмары, более яркие, чем обычные сновидения, наконец вынудили Айю отправиться в Афру. В кошмарах она постоянно видела чашу, которую высоко над полем боя несла устрашающая черная фигура, имени которой Айя не знала.

— Айя! Айя, ты хорошо себя чувствуешь?

Айя стряхнула задумчивость и ободряюще улыбнулась Аркониэлю.

— Ну вот мы и добрались!

Скрытая в глубокой расселине горы, Афра едва ли могла быть названа даже деревней, она существовала исключительно для того, чтобы паломникам, ищущим совета оракула, было где остановиться. Гостиница и жилища жрецов лепились, как гнезда ласточек, к отвесным скалам, окружающим небольшую мощеную площадь. Колонны у дверей и прорубленные в толстых стенах узкие окна зданий были украшены древней резьбой. Площадь оказалась безлюдна, но из окон путникам махали жители.

В самом центре площади высилась яшмовая стела, у подножия которой журчал родник, наполняя небольшой каменный бассейн и поилку для лошадей рядом.

— Клянусь Светоносным! — воскликнул Аркониэль. Спешившись, он подвел своего коня к поилке, а сам подошел к стеле. Проведя ладонью по высеченным в камне буквам надписи на четырех языках, он прочел пророчество, три столетия назад изменившее историю Скалы.

— «До тех пор, пока дочь, наследница Фелатимоса, сражается и побеждает, Скала никогда не будет покорена». — Аркониэль изумленно покачал головой. — Это ведь оригинал, верно?

Айя печально кивнула.

— Царица Герилейн — ее тогда называли Предсказанная царица — сама установила эту стелу в благодарность оракулу после войны.

В самые тяжелые дни противостояния, когда казалось, что Пленимар захватит земли Скалы и Майсены, скаланский царь Фелатимос покинул поле битвы и отправился сюда, чтобы вопросить оракула. Вернувшись к армии, он привез с собой свою дочь Герилейн, которой тогда было шестнадцать лет. Следуя словам оракула, царь передал ей власть перед измученными воинами и вручил корону и меч.

Агажар, рассказывавший об этом Айе, говорил, что генералы с сомнением отнеслись к решению царя. Однако с самого начала девушка обнаружила дарованный богами дар полководца и за год добилась победы, собственноручно убив пленимарского Верховного Владыку в битве при Исиле. В мирные дни Герилейн оказалась такой же умелой правительницей, как и во время войны, и царствовала почти пятьдесят лет. Агажар был среди тех, кто оплакал ее смерть.