Близнец тряпичной куклы - Страница 61

Старая волшебница спрятала письмо, уже обдумывая свои ближайшие планы. Она посетит поместья некоторых не слишком богатых рыцарей здесь, в южных горах. У них обычно бывают большие семьи… Эти заботы помогли Айе отвлечься от более глубокого смысла письма Аркониэля: молодой волшебник собирался остаться при Тобине. Он, конечно, уже достаточно продвинулся в своем искусстве, чтобы какое-то время обходиться без ее наставлений или даже вообще стать полностью самостоятельным. Другие ученики расставались с Айей, получив от нее гораздо меньше. Знания Аркониэля были уже достаточны для того, чтобы, когда придет время, передать ему чашу…

И все-таки для Айи расставание с ним оказалось очень тяжелым. Аркониэль был ее лучшим учеником, способным к гораздо большему, чем то, чего он уже достиг. Большему, если уж на то пошло, чем все ее собственные умения. Что ж, несколько лет, проведенных порознь, не сделают его худшим волшебником.

Больше всего теперь Айю тревожило воспоминание о его видениях — видениях, где ей не было места. Айя еще не была готова навсегда расстаться с сыном своего сердца.

Глава 20

Как и опасался Тобин, волшебник сразу же принялся за дело, хотя и не совсем так, как предполагал мальчик.

Пока еще Аркониэль оставался в игровой комнате Тобина, но не прошло и недели после отъезда Риуса, как в замок начали прибывать строители, на лужайке появилось целое небольшое поселение из их шатров. Потом одна за другой стали появляться повозки, нагруженные всевозможными материалами. Скоро дворы замка и опустевшая казарма были завалены досками, тесаным камнем, корытами для строительного раствора, тяжелыми мешками. Тобину не позволялось знакомиться с рабочими, поэтому он наблюдал за ними из окна своей комнаты.

Он и не подозревал, насколько тихим был замок раньше. Со всех сторон теперь целый день доносились стук и звон, громкие голоса, выкрикивавшие распоряжения или распевавшие песни.

На крыше целая команда каменщиков возилась с черепицей, котлами расплавленного свинца и дегтя, так что постоянно казалось, будто крыша охвачена пламенем. Другая команда занималась комнатами третьего этажа и огромным залом внизу. Рабочие передвигали мебель, весь замок наполнился странными незнакомыми запахами — мокрой штукатурки, краски, древесных опилок.

Аркониэль заслужил некоторую симпатию Тобина, когда настоял, чтобы мальчику было позволено наблюдать за работой мастеровых. Однажды ночью, после того как Нари уложила Тобина спать, Брат разбудил его и провел на лестничную площадку, откуда был слышен разгоревшийся между Аркониэлем и Нари спор.

— Мне дела нет, что там вы с Риусом придумали, — возмущалась Нари, теребя передник, как она делала всегда, когда была взволнована. — Это небезопасно! Какой тогда смысл жить здесь в глуши…

— Я буду рядом с ним, — перебил ее Аркониэль. — Клянусь Светоносным, женщина, не можешь же ты всю жизнь держать его завернутым в вату! Он так многому может научиться! У мальчика явно прекрасные способности к вещам такого рода.

— Ах вот как! Уж не хочешь ли, чтобы он носил фартук каменщика, а не корону?

Тобин задумчиво грыз ноготь, гадая, что она имеет в виду. Ему никогда не приходилось слышать, чтобы принц носил корону. У его матери никакой короны не было, это Тобин знал точно, а ведь она жила во дворце, когда была маленькой. Однако если носить фартук каменщика означало, что он сможет работать мастерком и накладывать штукатурку на стены, то против этого Тобин не возражал бы. Днем, когда Нари было поблизости, он подсматривал, как каменщики приводят в порядок покои третьего этажа, и это было ужасно интересно. Тобин решил, что помогать каменщикам — гораздо увлекательнее, чем под руководством Аркониэля учить стихи или запоминать названия звезд на небе.

Тобину не удалось узнать, кто побеждает в споре: Брат шепнул ему, что нужно скорее возвращаться в постель. Мальчик успел закрыть за собой дверь и нырнуть под одеяло, прежде чем мимо прошел Минир, весело насвистывая и позванивая ключами на большом железном кольце.

К счастью, вскоре выяснилось, что победил Аркониэль, и следующий день Тобин провел, наблюдая за работой каменщиков.

Инструменты, с помощью которых они резали камень и выравнивали стены, а также мастерство строителей буквально заворожили мальчика. За одно утро стены, которые еще только что были грязными и серыми, сделались белоснежными, как сахар.

Однако больше всего Тобина восхищало искусство резчицы по дереву. Хорошенькая миниатюрная женщина с натруженными руками своими резцами и ножами справлялась с твердым деревом легко, словно это было масло. Сломанная стойка перил главной лестницы была убрана еще накануне, и теперь Тобин, затаив дыхание, следил, как женщина вырезала новую из длинного бруска темного дерева. Мальчику казалось, что она просто освобождает уже существующий и лишь скрытый внутри узор из переплетающихся ветвей, отягощенных плодами. Когда Тобин застенчиво признался в этом мастерице, та кивнула.

— Именно так я их и вижу, благородный принц. Я беру в руки такой вот кусок славного дерева и спрашиваю его: «Какое сокровище ты приготовил для меня внутри?»

— Принц Тобин делает то же самое с овощами и кусками воска, — сказал резчице Аркониэль.

— Я и из дерева вырезаю, — признался Тобин, ожидая, что резчица только посмеется над ним. Вместо этого она, пошептавшись с Аркониэлем, подошла к горке приготовленных для работы деревяшек, принесла Тобину кусок бледно-желтого дерева размером с кирпич и вручила два своих острых резца.